– Разве можно поставить вас выше, чем вы стоите? – возразила Дьеньи.

– Давайте поднимать раненых. – Мьеньонь уклонился от дальнейшего разговора на эту тему.

«Интересно, – подумал Широков, – сохранилось ли у каллистян чувство тщеславия? Общественный строй их жизни как будто не оставляет для него никакой почвы».

Диегонь ласково посмотрел на внучку.

– Энтузиастка! – сказал он. – Вам самой надо слетать на Зьемьлю. (На Каллисто не существует местоимении. Все каллистяне независимо от родства обращались друг к другу без «вы» или «ты». Автор пользуется местоимением «вы» для удобства изложения.) Дьеньи ничего не ответила.

Широкову все больше и больше нравилась эта девушка.

Чем-то неуловимым она напоминала ему ту, которая была его невестой и умерла, не успев стать женой. Синьяня и Вьеньоня осторожно подняли по лестнице. Они продолжали спать, их лица были неподвижны и безучастны.

Вслед за несшими носилки поднялись остальные.

Лестница оканчивалась у самой двери. Правда, в первый момент ни Широков, ни Синяев никакой двери не увидели. Стена казалась такой же, как во всех других местах. Но Линьг нажал на едва заметную кнопку, и часть стены сдвинулась с места, отошла немного назад и поднялась. Образовался проход шириной не больше полуметра. Носилки из веток не могли пройти через эту дверь. Каллистяне на руках внесли раненых внутрь. За ними прошел Синьг.

– Почему дверь так узка? – спросил Широков.

– Для защиты от летающих животных, – ответил Вьиньинь. – На Сетито их много. Птица может налететь на дверь и случайно нажать на кнопку. Ведь мы прилетаем сюда нечасто.

– Внимание! – раздался голос Дьеньи. – Гисельи!

Все поспешно обернулись.

Со стороны леса к холму приближались огромные крылатые существа. Их было не менее пятнадцати.

– Старые знакомые! – сказал Мьеньонь.

Гисельи быстро подлетали. Их перепончатые крылья издавали шелестящий звук. Даже среди дня светились на тупых мордах зеленые глаза. Уродливые тела, с длинными, несколько раз согнутыми ногами, на концах которых были видны острые когти, достигали в длину трех метров. Не то звери, не то птицы – гисельи летели не прямо, а порывистыми зигзагами, судорожно метаясь из стороны в сторону.

– Сегодня ночью мы убили шесть штук, – сказала Дьеньи.

Она первая достала оружие. Широков, наблюдавший за нею, не заметил ни малейшего признака страха или волнения. Эта девушка, едва вышедшая из детского возраста, вела себя так же спокойно, как мужчины, только что вернувшиеся из звездного рейса.

Ее спокойствие было неприятно Широкову.

«Если бы она проявила женскую слабость, – подумал он, – то стала бы больше похожа на девушек Земли».

Вслед за каллистянами, очевидно решившими не прятаться от гиселий внутри станции, Широков и Синяев достали пистолеты.

Перед тем как выйти из корабля на землю Сетито, Диегонь предложил им кью-дьели, но они отказались, предпочитая привычное земное оружие, которое, в числе прочих вещей, оказалось в их багаже. Кто и зачем положил его в чемоданы, они не знали. Но теперь пистолеты пригодились.

Гисельи приближались. Вот-вот раздадутся выстрелы и протянутся навстречу хищникам огненные нити кью-дьелей. Но птицы внезапно круто повернули в сторону и направились к белому шару звездолета. Может быть, они испугались такого количества людей?

– Нет, – ответил Мьеньонь на вопрос Синяева, – гисельи ничего не боятся. Кто их знает, почему они передумали.

На вершине корабля виднелась крохотная фигурка кого-то из экипажа.

– Видит ли он их? – тревожно сказал Диегонь.

– Наверное, видит.

Гисельи все ближе подлетали к шару, где все так же стоял одинокий человек.

– Почему он не спускается вниз? – топнув ногой, сказал Диегонь. – Их слишком много. Ему не справиться со всеми.

Синяев достал из чехла сильный бинокль и поднес его к глазам.

– Это, кажется, Ньяньиньг, – сказал он. – Он что-то рассматривает на той стороне и стоит спиной к птицам.

Но если Ньяньиньг не видел опасности, то должен был услышать шум крыльев. Никаких признаков, что он знает о птицах и готов отразить нападение, не было заметно.

– Идите вниз! – крикнула Дьеньи, точно инженер мог услышать ее на таком расстоянии.

– Ваше бесшумное оружие здесь бесполезно, – сказал Широков. – Попробуем наше.

Он поднял пистолет и три раза выстрелил в воздух.

– Обернулся, – сказал Синяев.

Было видно, как Ньяньиньг метнулся к люку подъемной машины. Едва он скрылся, гисельи пролетели над самой вершиной шара. Синяев видел в бинокль, как одна из птиц ударилась о кессиндовую поверхность.

– Еще секунда промедления, – сказал он, опуская бинокль, – и она схватила бы его.

– Спасибо, Петя, – сказал Диегонь.

– Каллистяне во всем избегают шума, – засмеялся Широков. – Но иногда шум может оказаться полезным.

– Кетьр! – воскликнула Дьеньи.

– Так вот он на что засмотрелся! – сказал Линьг.

Зверь только что показался из-за корабля. По-видимому, он обходил его кругом, рассматривая незнакомый предмет. Благодаря тому, что кетьр находился возле корабля, размеры которого были хорошо известны людям, они смогли составить ясное представление о размерах животного.

– Чудовище! – сказал Синяев.

Ничего другого и нельзя было сказать. Зверь, не менее шести метров в высоту и двенадцати в длину, вполне заслуживал названия чудовища. Даже рядом со звездолетом он казался огромным. Темно-серая туша на неимоверно толстых коротких ногах, казалось, не шла, а ползла по равнине. Раздвоенный хвост волочился по земле. Непропорционально тонкая шея оканчивалась маленькой головой, которую нельзя было рассмотреть на таком расстоянии даже в бинокль. Обнаженное, без шерсти, тело кетьра тускло блестело.

– Я во что бы то ни стало хочу увидеть его вблизи и сфотографировать,

– сказал Широков. – Когда еще выпадет случай встретить живого бронтозавра? (Бронтозавры – гигантские животные из группы динозавров, жившие на Земле в мезозойскую эру.) В возбуждении он даже не заметил, что говорит по-русски. Бьяининь перевел его слова.

– Откуда вы хотите его снять? – спросил Линьг.

– С корабля, – ответил Широков.

Он поспешно стал надевать крылья. Фотоаппарат висел у него на плече, и за время короткого пребывания на Сетито было сделано уже много снимков.

– Я не пущу тебя одного, – сказал Синяев.

– Только не вздумайте опускаться на землю, – предостерег их Диегонь.

– Кетьр очень опасен и, несмотря на внешнюю неуклюжесть, может бегать очень быстро.

– Мы будем об этом помнить, – ответил Синяев.

– Может быть, лучше не надо? – сказала Дьеньи, и Широков вдруг вспомнил, что точно такие же слова сказал ему Куприянов в тот памятный день, когда он впервые собирался лететь на крыльях вместе с каллистянами, после их выхода из шара на поле под Курском.

Где сейчас Михаил Михайлович? Жив ли он? Вспоминает ли о нем?..

– Осторожнее, – тихо прибавила Дьеньи, и в узких прорезях ее темных глаз Широкову почудился мелькнувший огонек.

– Кетьр же не летает, – ответил он. – Какая же может быть опасность? А гиселий давно уже не видно.

Они сразу включили полную скорость, опасаясь, что зверь отойдет от звездолета и тогда окажется на снимке слишком мелким. Расстояние в один километр, отделявшее корабль от холма, преодолели за одну минуту.

С близкого расстояния кетьр казался еще более неуклюжим, чем издали. Они хорошо рассмотрели его морщинистую, как у земного слона, голую кожу и странно маленькую плоскую голову.

– Настоящий бронтозавр! – крикнул Широков.

Синяев кивнул головой.

Кетьр, очевидно, услышал. Он поднял голову, и они увидели его злые глаза, так же, как у гиселий, горевшие зеленым огнем.

Опустившись на вершину шара, Широков поспешно снял крылья и взялся за аппарат. Кетьр был виден отсюда как на ладони.

Снимок за снимком Широков использовал всю пленку. Жалеть не приходилось, – такой случай мог никогда не повториться.